Михаил Иванович Егоров встретил войну на Орловской земле в селе Подмаслово. В тот злополучный выходной директор школы попросил своего ученика Мишу помочь – съездить с ним в райцентр за известью для школы. Запрягли телегу, поехали – директор школы, Мишка Егоров и еще один паренек, только-только отслуживший в армии. Когда докатили, начали грузить. Директор куда-то отошел. А вернувшись, воскликнул: “Ребята, беда! Война...”
А о Победе Михаил Иванович Егоров узнал в госпитале в городе Чапаевск Куйбышевской области (ныне Самарская) – лежа на койке с оторванной ногой. В палату кто-то влетел со словами: “Что происходит, не пойму! Люди идут по улице, плачут и целуются!!”
“Все-таки победили...” - подумал тогда про себя сержант Егоров. Он до конца верил в Победу.
А между этими двумя днями произошло столько всего, что рассказов на всю жизнь хватит.
До войны было детство. Средняя школа, колхоз, лазанье по деревьям и дед. Леонтий Архипыч. Однажды дед проснулся и воскликнул: “Чтой-то долго не рассветает?” Ослеп... Но это не помешало ему дальше работать, а, главное, воспитывать внуков. “Ляжем с ним на печь, - вспоминает Егоров, - и он давай меня поучать, мол, не надо быть завистливым, мстительным, учись людей прощать. Да что там... Слепой дед научил меня читать и писать!”
В 41-м с мальчишками прибежали в военкомат. А там как гаркнет кто-то из комиссии: “Вы что, сопляки? Идите домой, не до вас”.
Только в 43-м попал на фронт. Стал вскоре комсоргом. С собственным биноклем и винтовкой. При пехотном батальоне обязательно была минометная рота, а при ней шесть минометов. Егоров был и наводчиком, и заряжающим.
Зашли с востока в Минск. “Там наша армия блистательно вела наступление, - вспоминает ветеран. - Немцы бежали без оглядки! А наши ребята смеялись, не давая им продыху”.
Там же, в Белоруссии, повстречался как-то Егорову один мальчишка. Лет восьми-девяти. В военной форме, с карабином. “Я, говорит, доброволец, погоню немцев до Берлина! У вас есть закурить?” Егоров сам никогда не курил, но махорка с собой была. “А он из своей сумки хлеб достает, - рассказывает Михаил Иванович, - мол, это вам... за табак. До сих пор упрекаю себя, что не записал имя и фамилию мальчишки”.
Боевые нелегкие будни катились сломя голову. На сон времени не хватало, да и бессонница мучила невероятно. Солдат не спал трое суток – потом вдруг затишье, ложишься, а уснуть не можешь.
Далее Польша. 44-й год. До Германии всего 15 километров.
Там, в лесу, ранило как-то молоденького паренька по фамилии Нестерец. Егоров на себе потащил его в госпиталь. По дороге заночевали в блиндаже. Михаил лег возле двери... Возле нее-то ночью мина и рванула! “Моя левая нога отскочила, как топором отрубили! - спокойно говорит ветеран. - Кровь хлынула так, что и жгут не помогал”. До операционного стола был в сознании, пока врачи не сказали: считайте про себя – один, два, три... “И провалился куда-то, и полетел! На следующий день очнулся, сразу спрашиваю, как Нестерец. А к ним такой и не поступал. Погиб, короче...”
На поправку сержант Егоров пошел быстро. Вскоре его перевели в чапаевский госпиталь, где он и встретил Победу.
А после войны, окончив Брянский лесохозяйственный институт, стал Михаил Егоров инженером лесного хозяйства. И проработал директором лесхоза в Орловской области больше 20 лет. А на пенсию ушел уже в Железногорске – старшим инспектором “Электромонтажа”.
“А сейчас вот живу, - говорит Михаил Иванович, - и вспоминаю. Память у меня слава богу! И имена, и даты, и лица... Например, самарские женщины сочинили как-то частушку, на мой взгляд, хорошо характеризующую войну. Сколько лет прошло, а я помню:
Еще годик войны, и не будет мужчин,
Будут брюки на стульях болтаться.
Много женщин придут, чтоб на них посмотреть
И руками за них подержаться”.
А еще снятся Егорову погибшие ребята. И его ротный, и взводный, и простые солдаты. Вспоминается, как немцы вешали на столбы наших мужиков, как в лютые морозы прямо на улице снимали они с наших женщин валенки и те уходили босыми, как отнимали у старушек последний кусок хлеба. Но Михаил Егоров убежден, что во всяком народе полно как подлецов, так и хороших людей. Бывало, например, молодой немецкий солдат в деревне сидит на корточках и нашим ребятишкам раздает кругленькие немецкие конфеты – на подобие наших шашек. Но в бою, конечно, разбирать не будешь – кто хороший, кто нет.
“Однажды просыпаемся, - вспоминает ветеран, - смотрим, два немца пулемет устанавливают. Я за винтовку... Одного убил, а во второго раз – и винтовка заела! Убежал...”
Михаил Иванович считает, что одиночество – не его конек. Сидеть и ныть – занятие для стариков. А у молодости приоритеты другие. Самый главный – радоваться жизни и принимать ее такою, какая она есть.
На вопрос о возрасте, Михаил Иванович Егоров разулыбался: “Я еще молодой! Мне только 87 лет».
Павел Клоков, "Эхо недели"
Комментариев нет:
Отправить комментарий